Если женщины ненавидят женщин, как же они выживут?

«Я не понимаю, почему в роддомах работают люди,
которые ненавидят женщин. Женщины ненавидят женщин…»

(из пьесы «Грехопадение свинки Пеппы»)

Новая пьеса талантливого казахстанского драматурга Нурайны Сатпаевой показывает зрителю ту часть жизни казахстанского социума, о которой женщины не любят вспоминать. Родить ребенка в казахстанской больнице – настоящий квест и травма, особенно во время пандемии и особенно если нет денег «отблагодарить» персонал.

Странным образом место, которое должно быть оплотом счастья и любви, где совершается чудо и маленький человечек появляется на свет, вдруг становится источником страданий, адской боли и чувством собственной бесправности и незащищенности.

То, что я написала выше, – это первое, что пришло мне в голову по прочтении. Я до сих пор еще думаю обо всем, что успела рассказать драматург Нурайна Сатпаева за двенадцать сцен, и мысли цепляются одна за другую, разворачиваются, как чайные листы в заварочном чайнике, настаиваются, темнеют, приобретают вкус и терпкость, и мне кажется, что когда вещь цепляет, не отпускает, живет в голове уже своей жизнью и своими ассоциациями, это и есть признак качественной драматургии: значит, закрутило и завертело, как и должно.

В стесненном пространстве роддома, а оно совсем урезанное, потому что большую часть палат отдали «ковидиотам», я вижу женщин – разного возраста, статуса, характера, социального положения. Это не только роженицы и не только те, кто прописан в действующих лицах. Они остались друг с другом, сидят против друг друга, и у обеспеченной возрастной юристки прав не больше, чем у семнадцатилетней девчонки. Кто-то злой, кто-то добрый, и никто не может выйти из роли заложницы своего положения: нет врачей, нет лекарств, главная тут – Старшая (медсестра), у которой нет никакого сопереживания, младенцы для нее – бизнес, впрочем, как и роженицы, и посетители, и со всех можно содрать дополнительную сумму, да хотя бы с посещения единственного душа в ВИП-палате.

Почему в палате из четырех женщин тайком пробирается в душ и моется там та, которую все как раз называют «свинка Пеппа»?

ЖЕНЯ. Девочки, действительно, как в таких условиях продержаться? Без душа, с общим туалетом. Точно свинкой станешь.

Почему свинка Пеппа так злит Марту? Непонятное становится чужим, враждебным, в одном коммуникативном пространстве у собеседников формируются стереотипы, и они соответствуют правде: залетевшая девчонка, старородящая, токалка, замужняя, но долго шедшая к материнству, озлобленная с давней трагедией (потеряла малыша, когда оставляла его с соседкой и убегала на работу). Где-то там, на периферии – богатые люди со своими понятиями (откупиться от внебрачного ребенка, непременно сделать себе мальчика-наследника), со своими проблемами (слабоумие в старости, припевалы и те, кто хочет содрать с них побольше). Завидно и обидно, что у одних есть всё, у других ничего, и это касается не только денег.

Роддом становится персональным адом для каждой женщины, здесь «отвратительно пахнет» и кажется, что вообще нет никакого просвета, всё холодно, мрачно и темно.

Когда люди видят боль годами, вырабатывается своеобразный иммунитет. Точно так же, как у Старшей и сотрудников роддома выработан иммунитет против рожениц с их болью, физической и душевной, так и у Марты вырабатывается иммунитет к тем, кто легко забеременел, в ее понимании это Пеппа. Годы планирования беременности, многочисленные попытки перейти от «планюшек» к «беременяшкам» и затем мамочкам на подсознательном уровне выработали сильное неодобрение к тем, кто бац! – и с первой попытки… Это отдельная боль.

А у тех, кто живет в нищете, вырабатывается иммунитет к тому, чтобы взять чужое у того, у кого, по их мнению, и так всего много. По сути каждая женщина, входящая в палату роддома, – свинка Пеппа. Никто не идеален, у каждой есть какие-то темные делишки и причины реветь в подушку по ночам, у каждой есть сокровенные надежды и мечты, иррациональная вера в то, что всё будет хорошо, и страх, что хорошо не будет. Они сидят друг против друга, смотрят, подсматривают и слушают друг друга, показывая свою суть.

Старость против молодости, богатство против бедности, святость и грех рядом, и никто не может обидеть женщину больше, чем другая женщина, и никто не может ее поддержать больше тоже – вот такая ситуация. Все эмоции закручиваются в драме Нурайны Сатпаевой, становятся обнаженными, живыми, их хорошо видно – они ничем не прикрыты, а чем же их прикрывать? Розовой ночнушкой? Разве скроешь свою суть, когда ты в палате одна против троих, тех, кто знает тебя обнаженную, не важно, жена ты или любовница, бедная или обеспеченная, ждут тебя дома с малышом либо только без него.

Всё начинается с женщины, она рожает в муках, она теряет дитя и все равно планирует дальше, всем своим женским инстинктом стараясь создать жизнь, и где-то там, среди страха, ненависти, подозрительности, всего негативного опыта или глупых ошибок вдруг этот самый женский инстинкт говорит: «Это всё не важно». Не важно, любят тебя или нет, украли у тебя или нет, мальчик или девочка, даже здоров или нет – всё не важно. Ребенок – вот кто важен. И для той, кто хотела написать отказ, и для той, кто пережил смерть в утробе, и для молодой, и для старой – вдруг эта малюсенькая точка, которая зародилась под сердцем, дает такой сильный толчок, импульс, такую огромную любовь, нет, ЛЮБОВЬ, и именно она оправдывает всё и дает женщинам силы – выжить там, где, кажется, выжить невозможно, справиться с любыми трудностями и неудобствами, родить и воспитать.

Мне кажется, пьеса Нурайны Сатпаевой именно об этом. Если бы я могла выбрать заглавную фразу пьесы, это было бы: «Очень тяжело одновременно рожать и защищаться… До сих пор восстанавливаю тело и душу». Женщины совершают большой подвиг, рожая и воспитывая ребенка, в нашей стране в большинстве своем это только женское дело, хотя всё чаще мужчины тоже живут осознанным отцовством. Но пандемия поставила запрет на посещения, ограничила общение, и женщины опять остались одни.

Мне нравится, что автор дает ответ на вопрос о том, как женщинам выжить, не произнося его вслух, а показав: даже после самой мрачной ночи наступает рассвет, после боли и ужаса наступает наконец время, когда женщина становится матерью, и это счастливое событие перечеркивает всё, что было раньше.

Но один вопрос, главный вопрос, специально остается без ответа и повисает в воздухе: почему те люди, которые должны помогать женщине родить ребенка, делают ей больно, хамят, унижают, продают детей, как товар, и никому нет до этого дела? На этом поле боя себя не может защитить даже профессиональный юрист.

Это актуальный вопрос современного казахстанского здравоохранения, возможно, не только казахстанского, но Нурайна Сатпаева как драматург ставит перед зрителем вопрос о том, что происходит в роддомах нашей страны. И пока общество, государство не решит эту проблему, она останется актуальной, как и пьеса «Грехопадение свинки Пеппы», ведь для того и нужна драматургия, чтобы разворачивать зрителя в сторону темноты и боли, и при этом напоминать, что главное в этой жизни, какими бы ни были внешние обстоятельства, – это любовь, созидание и взаимоподдержка.

Екатерина Петрикова, филолог, критик